Денежная компенсация за утрату карьерных возможностей
AngloLex.org

Компенсация за утрату карьерных возможностей

Английскому прецедентному законодательству известен деликт утраты шанса или жизненной возможности, в том числе карьерной, например, в спорте, но об этом у нас будет отдельный рассказ, поскольку тема деликтов - это тема особенная. Деликт - это один из китов, наравне с контрактом, агентированием и трастом поддерживающих все здание гражданского права англоязычных стран. Здесь же я хочу обратить внимание читателей на использование "карьерного" аргумента в споре между супругами в связи с разделом имущества при разводе.

Эта тема привлекает внимание небанальностью требования разводящейся супруги. На момент подготовки настоящей статьи доклад о состоявшемся судебном слушании и принятом решении еще не появился в официальных источниках, и излагается мною по материалам судебной хроники The Times.

Школьная учительница и преуспевающий врач начали бракоразводный процесс. Она - Катриона Макфарлейн (Katriona MacFarlane), и ей 58, а он - Джеймс Макфарлейн (Dr. James MacFarlane), и ему уже 74. Стоимость подлежащего разделу семейного имущества, накопленного, естественно, не школьной учительницей, оценили более чем в 2 миллиона фунтов. Спор дошел до Апелляционного суда Великобритании (Court of Appeal).

Они встретились в 2003 году. К этому времени г-жа Макфарлейн возглавляла школу Всех Святых (All Saints School) в Дербишире, что с любой точки зрения можно считать для школьного учителя достижением, предполагающим возможность дальнейшего карьерного роста.

В 2005 году г-жа Макфарлейн оставила свою работу, отозвавшись на предложение супруга посвятить свою жизнь дому и мужу, который был уже далеко не мальчик, и заработки которого позволяли его супруге не сильно задумываться о завтрашнем дне.

В 2013 году супруги начали бракоразводный процесс, в ходе которого г-жа Макфарлейн выставила требование бывшему супругу о приобретении ей дома, подобного тому, в котором они жили вместе, стоимостью около одного миллиона фунтов, и выплате компенсации за то, что в свое время она согласилась жить возле него и для него, хотя могла бы стать ко времени развода полностью самообеспеченным работником в сфере школьного образования, занимающим не последнюю должностью. Развод без предоставления такой компенсации и комфортабельного жилья полностью изменил бы стандарты жизни, к которым она привыкла.

Свое требование о компенсации г-жа Макфарлейн аргументировала тем, что она действительно зарабатывала вполне приличные деньги, будучи директором респектабельной школы, и сегодня, даже в отсутствие каких-либо повышений по службе, ее заработок мог бы составить 105 тысяч фунтов в год. Соответственно этому заработку ей была бы начислена и выплачивалась очень приличная пенсия. Брак и последующее за ним увольнение лишили ее этого заработка и доступа к пенсии из школьного пенсионного фонда, что при неполучении заявленной компенсации автоматически переводит ее в разряд нуждающихся пожилых граждан.

Суд первой инстанции отказал г-же Макфарлейн в удовлетворении ее требований, определив для нее единовременную выплату бывшим супругом 140 тысяч фунтов и получение половины выручки от продажи дома, в котором супруги проживали до развода.

Решение суда возмутило г-жу Макфарлейн. Получилось, что после развода она должна жить значительно хуже, чем жила в браке, но, главное, чем жила даже до брака. Ее собственный дом, который она продала перед тем, как переехать к мужу, стоил 650 тысяч фунтов, и к нему примыкал придомовой участок, площадью в 2 акра. Кроме того, до брака, как руководитель школы, г-жа Макфарлейн имела вполне достаточный для нормальной жизни заработок.

Особое негодование г-жи Макфарлейн вызвало то обстоятельство, что все эти материальные утраты были сделаны в обмен на обещание ее бывшего супруга финансово полностью обеспечивать ее потребности. Этот довод суд не принял во внимание и оказалось, что после 10 лет совместной жизни с миллионером, она должна жить в условиях значительно более худших, чем если бы этого брака вообще не было.

Отказ в удовлетворении требований г-жи Макфарлейн суд обосновал тем, что оставление женой работы и переход на положение домохозяйки был сделан по обоюдному согласию супругов. Никакого насилия и давления в этом вопросе муж по отношению к жене не проявил. Суд также отметил, что никакой специальной материальной выгоды от оставления женой работы муж не получил, а потому не может считаться приобретшим что-либо за счет жены и ее утраченных карьерных ожиданий.

Апелляционный суд оставил решение суда первой инстанции в силе, указав, что г-жа Макфарлейн не вправе требовать компенсацию за утраченные возможности хорошего финансового самообеспечения и карьерного роста. Апелляционный суд указал, что г-жа Макфарлейн не доказала реальность получения ею при сохранении работы того достаточно высокого заработка, о котором заявила в суде.

Интересной является заявленная Апелляционным судом позиция о том, что суд не считает принципом гражданского законодательства обязательность сохранения за разводящимися супругами (обычно, за бывшими женами) того уровня финансовой обеспеченности, который они имели в браке, даже если средства другого бывшего супруга (обычно, мужа) это позволяют. Уровень жизни супругов в браке при принятии решений о компенсациях и алиментах принимается во внимание, но не является единственным фактором определения их размера.

Сформулированная Апелляционным судом позиция имеет прецедентное значение, и будет использоваться как аргумент в будущих спорах разводящихся супругов, к сожалению, скорее всего, бывшими мужьями против бывших жен.

Каждый читатель сам может оценить справедливость такой позиции. С моей точки зрения она несправедлива, поскольку против нее можно выдвинуть вполне обоснованное возражение. Брак с состоятельным человеком не может считаться временным пребыванием на дорогом курорте, после которого карета, как известно, превращается в тыкву, а хрустальные туфельки - в деревянные башмаки. Равным образом, развод не может считаться наказанием за прекращение совместной жизни мужчины и женщины, причем, наказанием почти во всех случаях женщины. Если ее уровень жизни и материального благополучиля не только в браке, но даже до его заключения был выше того, что предлагает ей теперь суд, то налицо наказание, если не в юридическом, то в экономическом смысле. Несправедливость такого наказания тем более очевидна, если стоимость совместно нажитого пусть и усилиями одного только мужа имущества позволяет сохранить стандарт жизни жены, сравнимый хотя бы с добрачным.

Помимо общих рассуждений о справедливости можно выдвинуть и конкретно юридический аргумент, который прозвучал в приведенном выше споре, но почему-то не был оценен судом или, во всяком случае, только вскользь был упомянут в судебном докладе. Это - сделанное при заключении брака обещание мужа полностью финансово обеспечивать свою супругу, лишившуюся по их взаимному соглашению своего личного заработка. Даже сделанное устно, такое обещание порождает обязательство, и об этом говорит вся история английского частного права. Встречное удовлетворение со стороны жены в обмен на данное обязательство мужа налицо. Это - вся ее домашняя деятельность на благо и в удовольствие драгоценного супруга, охватываемая понятием замужества. Это обязательство действительно в течение всего срока семейной жизни, но оно также может сохранить свою действительность и после ее прекращения. То, что это обязательство не было выражено явно, например, в брачном договоре, не означает ни его отсутствие, ни его недействительность. Английская юриспруденция не просто знакома, но является изобретателем так называемых подразумеваемых обязательств (implied obligations).

Для того, чтобы наличие обязательства мужа финансового обеспечивать супругу подразумевалось и после расторжения брака должны сложиться или существовать некоторые специальные условия и обстоятельства. И такие обстоятельства, на мой взгляд в этом деле присутствовали. Это - возраст мужчины и женщины при вступлении их в брак и при разводе. Они оба были уже не молоды. Если бы им было по 25 или по 30 лет, то можно было бы говорить, что оба они сохраняют силы и возможности отдельной друг от друга финансово самостоятельной жизни. Но при заключении брака г-же Макфарлейн было уже за сорок, а при разводе - почти шестьдесят лет, и это позволяет говорить, что, давая свое обещание финансово обеспечивать жену, муж не мог не подразумевать, что в случае развода это обязательство также останется в силе, поскольку в ином случае можно утверждать, что он разводится еще и для того, чтобы специально и намеренно оставить ее нищей пожилой женщиной, которой невозможно начать новую карьеру. А такое предположение полностью противно любому современному правопорядку и пониманию справедливости.

В заключение этой заметки хочу также добавить от себя еще одно соображение.

В настоящее время в судебной практике высших судом конфликтуют между собой две противоположные точки зрения, каждая из которых имеет своих защитников и противников. Еще несколько лет назад все было прямолинейно и однозначно. Женщины при разводе почти в ста процентах случаев рассматривались в качестве потерпевшей стороны, и присуждаемые им компенсации и алименты разоряли бывших мужей, зачастую делая невозможным вступление их в новые браки. Им было просто не на что содержать свои новые семьи. Суды удовлетворяли практически без обсуждения вопроса о действительном уровне потребностей бывших жен все их финансовые претензии и пожелания.

Но постепенно эта однозначная позиция начала меняться. В судах стали озвучиваться в качестве правовых позиций идеи о том, что содержанки в браке не должны оставаться содержанками и после его расторжения, что не следует своими руками взращивать и лелеять женское тунеядство, которое становится экономической и социальной проблемой с учетом огромного ежегодного количества разводов в Великобритании, что браки с состоятельными мужчинами все чаще и чаще стали заключаться не ради семейной жизни, а ради развода, и с житейской точки зрения это - фиктивные браки. Наконец, что бывшие мужья не должны пожизненно выполнять функции пенсионных фондов только из-за того, что их угораздило полгода, год или два прожить в браке с женщинами в условиях взаимной нелюбви, тоски и ненависти.

В общем, возникло новое направление судебной оценки материальных последствий развода для бывших супругов. Одни судьи высших судов сохраняют традиционный подход, и сегодня мы имеем большое количество прецедентных решений, исполнение которых оставляет бывших мужей голыми. Другие судьи тех же самых судов занимают прямо противоположную позицию. Г-жа Макфарлейн столкнулась с последними, и в этом ей не повезло. Если бы слушание ее апелляционной жалобы было бы назначено на другой день, когда заседал другой состав Апелляционного суда, возможно, она осталась бы состоятельной женщиной.

Коллизия прецедентов в делах о разводах является наиболее острой, как по количеству взаимоисключающих судебных решений, так и по тому социальному и психологическому эффекту, который такими решениями производится. Не лишне отметить, что это ставит английских юристов, специализирующихся на семейных спорах, в очень сложное положение. Любой их совет клиенту может стать ошибочным, а любая оценка вероятности достижения успеха в отстаивании интересов клиента в суде - тщетной. Но тема выявления и оценки судебных подходов к разрешению бракоразводных споров, и уж тем более тема недостатков прецедентного законодательства в этой области являются совершенно отдельными, которым надо посвятить специальное внимание в форме статей и заметок, на что я очень надеюсь в ближайшем будущем.

©    Дробышев Павел     ©     Paul Drobyshev