Драгоценные экскременты

Свежую струю в дискуссию об объектах гражданских прав и обязанностей и о том, какой интересный вид иногда могут принимать движимые вещи, вносит история о брезгливо уничтоженных невежественными людьми образцах продуктов жизнедеятельности редкого животного, по крупицам собранных зоологом в ходе натурных поисков и наблюдений.

Не менее интересен также вопрос о том, является ли такая движимость генерической или индивидуально-определенной, и на каком этапе своего пути: на земле или в стеклянной банке. Наконец, интригует вопрос о том, как правильно определить размер убытков, требуемых к возмещению в связи с уничтожением ценных для науки экскрементов.

Ладно бы речь шла о навозе как об удобрении. Этот сектор коммерции достаточно развит в сельской местности, и никаких трудноразрешимых юридических вопросов судьба навоза вызвать не может, но в данном случае история случилась экстраординарная. Врагами науки были уничтожены экскременты редчайшего и вымирающего животного – бутанского варана.

Семь лет своей жизни Дэниэл Беннетт (Daniel Bennett), сотрудник Лидского университета, потратил на лазанье по бутанским лесам и косогорам в поисках следов этого варана. Наградой ему стали почти 35 килограммов драгоценного вещества, которое должно было рассказать человечеству все об особенностях питания и физиологии уникального ящера.

Материал был отправлен в Лидс посылкой. Она благополучно дошла, но по возвращении из джунглей исследователь обнаружил, что лаборантами содержимое посылки было признано отбросами, чем-то сильно протухшим в долгом почтовом пути, и брезгливо выкинуто на помойку. К сожалению, ошибку допустил и сам Дэниэл. Он отправил мешок с научными образцами без надлежащей его маркировки, указывавшей на имя ученого и на ценность находящейся внутри мешка субстанции.

Шок, рыдания, битье головой о стену. Это самое легкое, что приключилось с зоологом после осознания им факта пропажи экскрементов.

В ответ на свой возмущенный вопрос руководству научного учреждения Дэниэл получил уведомление о том, что отныне университет вводит новые правила обращения с биологическими образцами, которые не позволят произойти аналогичной истории в будущем. Университет также предложил ученому в качестве компенсации 500 фунтов, и это уже было полным издевательством. 500 фунтов за семь лет полной лишений жизни варановеда и за 35 килограммов экскрементов, стоящих дороже золота и навсегда утраченных для науки.

Не только плевок в лицо, но и деликт был очевиден.

Дэниэл заявил о причиненном ему имущественном и моральном вреде. Последний он связал с фактом возникновения тяжелейших нравственных страданий по поводу уничтожения экскрементов. Испытанный ученым психологический шок от поведения университетских лаборантов и наплевательской реакции научных боссов был столь силен, что Дэниэл перестал есть, пить и спать.

Что касается значительно менее очевидного имущественного вреда, то для его доказывания Дэниэл решил предъявить расчет всех затрат, которые он понес за семь лет погони за вараном, проведения натурных и лабораторных исследований, сбора и хранения экскрементов. В общем, аккуратно подсчитать все, что так или иначе было связано со сбором выброшенного на помойку научного материала.

Жаль, что в конечном итоге суда не случилось. Руководство университета предпочло договориться с ученым полюбовно, а ведь мог бы возникнуть крайне интересный прецедент.

Дело в том, что суды англоязычных юрисдикций однозначно оценивает в качестве действительного нервного потрясения тот психологический шок, который может быть причинен человеку в результате наблюдения смерти другого человека, особенно близкого. Ежегодно родственники умерших в госпиталях граждан заваливают лечебные учреждения Британии исками о подобных деликтах.

Суды также достаточно либерально относятся к признанию возможным получения нервного потрясения от наблюдения смерти другого близкого живого существа. Например, речь может идти о деликтном иске против гнусного соседа, убившего твою любимую собаку.

Но причинение нравственных страданий лицезрением или осознанием факта утраты экскрементов, хотя бы и являющихся ценным научным материалом, – это могла бы быть отдельная судебная история и отдельный прорыв английского суда в будущее, в котором, к сожалению и скорее всего, уже не останется ни одного бутанского варана.